Ты зря говоришь, что я эгоист!
Я просто очень люблю себя…
…И ненавижу других!
Миллионы седых мотыльков вылетали из воды, заполняли шуршанием небо... Уже бескрылые жуки тонули в колодцах, там же умирали мотыльки и бабочки... Все - песок. Все бежит и бежит, течет, сыплется, заполняя углубления вокруг моих глаз, заползают за шиворот, в уголки губ... Вот и я уже бегу, теку, пересыпаюсь из угла в угол.
Срок. Теперь рассыпались углы. Ветер подхватил и унес их с собой. Песчинки смешались...
Теперь ночь. Ночь - шаг, биологический шаг по кругу. Ночь... Солнце с другой стороны, огромная тень. Первая звезда сличает колодцы. Выберет который милее - и нырнет в него, чтобы оттуда, сверху, любоваться собой.
Ну, здравствуйте, и, стало быть, здоровья вам.
Здоровья телу, чтобы дальше жить,
В безумном мире.
А если все обдумать…
Хотя, пожалуй, нет, не стоит.
Не стоит и гроша твоя безумная душа,
Под маскирующей вуалью. Отторженье.
Чем дальше в лес, тем чаще сны,
И ярче в них экстаз слиянья,
В движении небесных тел,
И тем губительней паденье квазаров,
В протянутые руки океана.
Там изумрудная мурена свой блеск лукавых,
Глаз дробит в морской песок.
Оплавленный в стекло, в моих глазах,
Засел с тех пор, как мне минул десяток зим,
Во время третьей жизни.
И лишь тогда стал понимать, как следует,
Читать рисунок капилляров,
И философию коры.
И вот пред вами зрячий крот,
Иль белый клоун, как угодно…
И я прошу, пожалуйста, еще немного громче.
Пусть клинится затвор, Еще!
Пусть сбудется минор…
Спор - не надо слов!
Ушами не услышать,
Ведь хоть на йоту суть понять,
Под силу только мертвым.
Подводные хребты непокоренными останутся,
До дна во тьме.
Цепь: космос - океан. Цепь: травы - стратосфера.
Форсаж, отрыв, тонгаж полста,
Шасси, закрылки, и вперед,
Сквозь тернии в бездонность.
Но опять ползет к тебе,
Змеясь, неудовлетворенность.
О, фея моих снов, благослови меня,
На новую шальную глупость.
Целуй мои глаза, ведь грань тонка.
Грань между пеной облаков,
И влажной лаской червяков под слоем чернозема.
Ниже. Ниже глина, камни,
А где-то там клокочет кровь планеты.
Но у поверхности спокойней.
В моих ветвях пускают корни,
Семейства певчих птиц.
Покой, мир, тишина.
Одна, ты позабудешь ощущенья.
И снова белый грим на коже,
Обратной стороной к луне.
Играем звездами в волне.
Услышь, как мышь зависима от фаз дыханья,
Изящной маленькой убийцы кошки.
Узнай об этом и забудь.
Спи, завтра будет новый путь,
Из миллиардов непохожих,
На дикие кабаньи тропы.
Спи, завтра оборвутся стропы.
Гордиев узел расплелся беспечно.
Но это все не важно. Я и ты -
Две ненормальные звезды.
Мы с тобой будем жить вечно…
Я изредка вижу чужие сны,
Я изредка слышу чужие мысли,
Я тысячу лет жду конца войны,
Я тысячу лет поднимаюсь выше,
Чужая капель, чужой весны,
Чужой свет, чужой жизни,
Тысячу лет простояв у чужой стены,
Я стал на тысячу лет к чужому ближе.
Но чужая любовь рождает зависть,
Чужой пистолет нацелен в лоб,
И тысячу лет чужой потолок давит,
И тысячу лет бог не видит снов.
Ему сегодня плюнули в душу,
Как ребёнку сказали в лоб,
Будто он ни кому не нужен,
Что он мелкий, тупой урод.
Остриём непечатных строчек,
Погасили его глаза,
Ниагара и Нила больше,
Заблестела в глазах слеза.
Ему сказали, что верить в чудо,
Может только такой кретин,
В разговорах пьяных и мутных,
Объяснили ему, чей он сын,
И он взял три большие гранаты,
Зарядил большой пулемёт,
И оставил от этих гадов,
То, что последняя тварь не возьмёт.
Я гулял по городу, жизнью расцелованный,
И смеялась, в ужасе, улица,
Которая не мной была придумана.
И плевалась в солнышко отходами гадкими,
И любила вешаться, на зависть жадному.
И любила плакаться каждому встречному,
На то, как жестоко обломана вечностью.
Улыбалась странной, застывшей улыбкою,
Хохотала, проезжающими мимо машинами.
Ненавидела свою необычную музыку,
Торговала во всю, гнилыми арбузами.
Пялила глаза на счастливых птенчиков,
Огрызалась окурками на кузнечиков.
Расплавленный асфальт обжигает пятки,
Солнечный свет слепит глаза,
Я играю с Луной в прятки,
Летит Луна - стрекоза.
Расплавленный город не может меня понять,
Радостный визг тормозов оглушил,
Мне хочется с ним поиграть,
Мне хочется, что бы он жил.
Серая кошка улыбчивым взглядом смотрит,
На мой безумный весенний прикол,
Нас с ней от сюда никто не прогонит,
Весь этот мир мой!
Удивлённый воробушек странно чирикнул,
Увидев мой необычный наряд,
Я плел эту вечную феньку,
Тысячу лет подряд.